Структурный Расизм: Как использование расистских ругательств в суде способствует распространению расистской идеологии
Начало процесса над террористом из Галле детально рассматривает не только идеологию расового (белого) превосходства, но и все общество Германии в целом, также как и системный расизм, дающий о себе знать в зале заседания. Приведенные ответы подсудимого перефразированы с целью избежания распространения расизма, критикуемого в данной статье.
Вторник 21 июля 2020 г положил начало судебного разбирательства над лицом, совершим жестокую атаку в Галле – атаку, направленную на представителей меньшинств, глубоко раневшую многих и унесшую две жизни. Начались слушания. Федеральный генпрокурор зачитывает обвинение, обвиняемый использует свое право на выступление с заявлением. Заявление сопровождается частым словесным обменом между подсудимым и председательствующей судьей, что на тот момент кажется наиболее желаемой альтернативой беспрерывной речи подсудимого. Вопросы, задаваемые судьей, создали иллюзию границ и рамок, которые не позволят обвиняемому свободно распространять свою идеологию ненависти в зале заседания и за его пределами – среди людей следящих за процессом в интернете.
Уже в начале заявления подсудимого, судья поставила его на место, когда, описывая свою жизнь и развития до теракта, он прибегнул к уничижительным (оскорбительным) выражениям:
Обвиняемый объясняет, как он решился перестать содействовать обществу, частью которого он является, и описывает ненависть, которую он испытывает к меньшинствам, используя различные ругательства.
Судья М.: “Я бы хотела воспользоваться этой возможностью и заявить, что я не желаю слышать в зале суда оскорбления в сторону личностей и определенных групп в обществе. Если вы продолжите использовать уничижительные выражения подобного рода, я могу принять решение удалить вас из слушаний. Я уверена, ваши адвокаты вам это уже объяснили. Я бы не хотела этого делать, но я не побоюсь принять это решение.”
Если бы только на этом дело закончилось, то можно было сказать что судья Мартенс хорошо справилась с ситуацией. Если бы. Однако разговор между судьей и подсудимым продолжился.
И медленно но верно те люди, которые по своему призванию, должны быть защитниками морали и справедливости, вдруг показываю смутное понимание своей задачи, а в худшем случае, оправдывают явно расистские высказывания.
Обвиняемый объясняет, что используемое им слово соответствует тематике.
Судья М.: Вопрос не в том,допустимо ли само слово, а в том используется оно в оскорбительном контексте. И то как Вы его использовали, как раз-таки является (оскорбительным) уничижительным контекстом. Если Вы продолжите использовать подобные слова, я буду вынуждена удалить Вас из зала заседания.
Вопрос не в том, допустимо ли само слово. Несмотря на то, что слово использованное подсудимым для обозначения ‘people of color’ (PoC) характеризуется главным немецким словарем (Duden) как крайне “оскорбительная терминология”, судебная система Германии не согласна с этим. На протяжении многих лет всевозможные агитаторы умудрялись безнаказанно использовать данную терминологию. Так, например, в конце 2018 г. председатель партии АдГ (“Альтернатива для Германии”) в земельном парламенте Мекленбурга – Передней Померании использовал то же самое ругательство, что и обвиняемый. При этом агитатор попытался оправдать свой выбор слов следующим образом:
“Я бы хотел сделать важное пояснение. Слово ____ я выбрал осознанно, так как никто не смеет указывать мне, что является оскорблением, а что нет.”
После призыва к порядку, это происшествие было направлено на рассмотрение в земельный конституционный суд Мекленбурга – Передней Померании. Суд постановил, что использование слова, как такового, не должно быть наказуемо как неуважение к парламенту. Является ли слово оскорбительным зависит от контекста. Согласно постановлению суда оскорбление исключается, в случае, если слово используется с иронией или как часть цитаты, или в рамках обсуждения “допустимости использования слова”. В итоге конституционный суд Мекленбурга – Передней Померании заключил, что в случае с депутатом АдГ, использованное выражение оскорблением не является, несмотря на то, что он этим ругательством прервал обсуждение темы о финансовой помощи для лиц, ищущих убежище.
Удаление обвиняемого из зала суда. Хотя судья М. пригрозила подсудимому тем, что она удалит его из зала суда, она больше не прерывала его, когда он прибегал к оскорблениям и ругательствам. Несмотря на то, что обвиняемый очевидно использовал определенную терминологию, выражая свою злобу и ненависть к определенным группам людей.
Судья М.: Скажите Вам когда-нибудь кто-то усложнял жизнь?
Подсудимый вспоминает в подробностях день перед терактом и снова использует ругательство.
Выбор слов подсудимого не остается незамеченным судьей, она перефразирует его ответ. Однако, она не осуждает используемые им ругательства, ни здесь, ни в последующих случаях:
Адвокат П.: Вы можете использовать ‘иностранцы’ или другие слова
Обвиняемый согласился, что не всех людей из других стран стоит называть *ругательством*.
Приведенное ранее постановление суда в Мекленбурге – Передней Померании и нынешний судебный процесс – это всего лишь два из многочисленных примеров, подтверждающих невосприимчивость и закоренелый расизм в правовой системе Германии.
Правдивое и соответствующее закону изложение дел. Согласно аргументации правовых структур, для рассмотрения дел в суде, нужно собрать максимально точное, правдивое и соответствующее закону свидетельство, однако на практике это может означать использование риторики обвиняемого, вместо того чтобы осознанно дистанцировать себя от нее.
В конце концов, об этом и идет речь. Ненависть, которая привела к убийству двух ни в чем не повинных людей, ранению и покушению на убийство 68 человек, большинство из которых принадлежат к группам меньшинств.
Выявление того, что пошло не так и что привело к ужасу произошедшего в Галле. Именно поэтому в суд были приглашены полицейские, эксперты, учителя подсудимого из начальной школы, сослуживец из бундесвера, дальние родственники и знакомые. Выявление того, что последовало этому теракту требует от суда осознанного усилия сохранить свою объективность и неприкосновенность. Также как это требует от официальных представителей соистцов не содействовать распространению идеологии обвиняемого.
Слушая разговор некоторых представителей соистцов и подсудимого или судьи и подсудимого, можно задуматься, а не слишком ли они заинтересованы в том, чтобы “понять” обвиняемого, и не отражают ли некоторые их вопросы личные взгляды адвокатов соистцов и судьи:
Адвокат Х.: Вчера вы сказали, что одно из самых больших заблуждений – это идея о том, что все люди равны.
[…]
Адвокат Х.: Кто это, белая раса?
[…]
Адвокат Х.: Я белый или еврей? У меня, наверное, самая немецкая родословная в этом суде.
Адвокат Х.: Вы потерпели неудачу, потому что стреляли в белых людей, разве вы не обесчестили этим свою родину?
[…]
Судья М.: Вы действительно думаете, что выглядите как немец, что вы выглядите как белый?
Обвиняемый отвечает утвердительно.
Судья М.: Ведь есть соответствующая наука, я все-таки сомневаюсь в этом.
Как может адвокат, представляющий людей, пострадавших от преступления на почве ненависти, воспроизводить расистские образы (нео-)нацистов? Как мог он сказать, что обвиняемый потерпел поражение, потому что он застрелил белых? И наоборот, неужели в его глазах жизнь PoC, мигрантов, мусульман и евреев стоит меньше?
И как председательствующая судья могла спросить обвиняемого: «Вы действительно выглядите, как немец?» и отослаться при этом на « соответствующую науку»? Знает ли она, судья М., что она имеет в виду евгенику (науку “расовой чистоты”)?
Социальная динамика, влияющая на мнение людей. Социолог и психолог Соломон Аш провел в 1951 году один из самых знаменательных экспериментов в психологии, чтобы оценить уровень социального влияния на мнение людей. Аша также интересовало, повлияет ли численность большинства в большей степени на убеждения людей, чем единодушие во мнениях. Результаты исследования показывают, что чем больше группа, тем больше проявляется потребность соответствовать. Вдобавок, согласно эксперименту Аша, потребность приспосабливаться также вызвана ощущением, что другие члены группы предположительно более осведомлены или лучше информированы.
Является ли это и сейчас основополагающим принципом, который позволил опросу обвиняемого выйти из-под контроля?
Адвокат С .: Сегодня мы обсуждали разные этнические группы и разные цвета кожи, но […] вы забыли желтый, вы говорили о японцах.
Судя по его ответу обвиняемого, очевидно, что он не видит здесь вопроса.
[…]
Замечание соистца Х.: Не мог бы суд удостовериться, чтобы здесь не использовалась какая-либо уничижительная терминология [перечисляет уничижительные и оскорбительные термины, которые использовались до сих пор]? Ни обвиняемыми, ни адвокатами?
Судья М.: Вы можете быть уверены, что никто из представителей суда не использует подобную лексику, однако мы обязаны прояснить факты по делу. И я пытаюсь это пресечь (прим. использование данной терминологии).
Ответ судьи Мартенс на замечание соистца свидетельствует о недостаточном осознанности о ее собственных заявлениях, а также о том, что происходит в ее зале суда. Неужели она не услышала оскорбления, высказанные обвиняемым? Или терминологию, которую использовал адвокат соистцов? Или она сознательно проигнорировала их, или, что еще хуже, сочла их безобидными? Текущее развитие событий пугает, поскольку оно нормализует использование терминологии и мышления, неоспоримо связанных с идеологией и действиями преступника.
Разоблачение обвиняемого – неуважение к пострадавшим. Пока обвиняемый предстает перед судом за свои действия, некоторые из адвокатов соистцов, а также судья Мертенс пытаются разоблачить глубоко укоренившуюся ненависть преступника. Однако, какой аспект его ненависти все еще нуждается в разоблачении, если обвиняемый публично поделился своими планами и сознался в преступлении? При любой возможности, отвечая на любой вопрос, он открыто повторяет свои антисемитские, расистские взгляды на мир. Судья Мертенс в ответ пытается разоблачить, не только насколько глубоко обвиняемый ошибается в своем мировоззрении, но и в самовосприятии. И пока она пытается спустить обвиняемого на землю, она также демонстрирует отсутствие чуткости к пострадавшим, когда она высмеивать обвиняемого:
Судья М .: Итак, Вы решили ничего не делать для общества, но Вы также решили не делать ничего для себя.
[…]
Судья М .: Ну, если бы кто-то сказал третьему лицу, что 30-летний мужчина все еще живет со своей матерью в своей детской, можно было бы сказать, что его мало заботит качество жизни. Я по крайней мере сужу других по своим стандартам.
Обвиняемый засмеялся
Судья М: Вы знаете, что в Стартреке был предшественник 3D принтера?
Обвиняемый признает этот факт и подчеркивает, что качество этого принтера не было впечатляющим.
Судья М.: Да, так же и с Вами.
Этот человек на скамье подсудимых лишил жизни двух ни в чем не повинных людей, пытаясь убить гораздо больше. Он физически и эмоционально ранил многих.
Адвокаты соистцов, а также суд должны быть более осведомленными и проявлять способность к рефлексии: в противном случае это не только ставит под вопрос моральность правовой системы в целом, но и то, как она действует на практике. К сожалению, это, скорее всего, не исключение из правил. Это не единственный судебный процесс, в котором расистские комментарии слышны не только от суда, но и от адвокатов- разница лишь в том, что наконец-то об этом кто-то высказался. В надежде на перемены и стремлении к истинной справедливости.
